На рынке проектирования элитного жилья исподволь происходят существенные перемены: появляются новые имена, размываются границы жанра, профанируются идеи. Богатый клиент не знает, чего хочет. Заказчики колеблются вместе с конъюнктурой. В такой ситуации особый вес приобретает мнение архитектора, которому всегда есть что предложить.

Ротация брендов
В последние годы, похоже, восторжествовало мнение, что архитектура элитного дома не может быть анонимной, появились именные бренды архитекторов и заказчиков, а значимые объекты уже начали группироваться в особые «адреса» или «коллекции». Архитектор Михаил Мамошин полагает, что можно говорить и о моде, когда формируется самодостаточный бренд объекта, который сам по себе стоит денег. Например, это произошло с его жилым комплексом «Омега-Хаус» в устье Карповки и некоторыми произведениями других авторов.
Но при этом многие архитекторы отмечают некие сложности формулирования заказа, когда застройщик меняет свои требования по нескольку раз. Обычно это мотивируется изменением конъюнктуры и касается размеров квартир, а также соотношения жилых и коммерческих помещений в составе комплексов. Мол, маркетологи посчитали, что потенциальный клиент поиздержался на фондовом кризисе и ходовой размер городских квартир стал помельче. Кругами по воде расходится каждый заявленный по соседству проект, а если их несколько, возникает долгая зыбь маркетологической неуверенности.
Архитекторы подозревают, что заказчик просто хочет получить как можно больше вариантов решений. Реакции на эти, в общем-то обычные, сложности отношений творца и заказчика разные. Самые вспыльчивые зодчие уже не могут слышать животноводческого термина «элита» в применении к высокому искусству архитектуры. Никита Явейн после нескольких заметных работ на жилищной ниве заявил, что его «Студия 44» жилье больше в приорититетах не держит. К тому же персональные мастерские топ-десятки сейчас имеют гораздо более привлекательные заказы на общественные, банковские и офисные здания.
Не покидают поприща признанные гранды элитного жилья Евгений Герасимов, у которого всегда избыток новых замыслов, Юрий Земцов и Михаил Кондиайн, увлеченные развитием новых идей, и Михаил Мамошин, знаток и ценитель петербургского жилища. Архитектурное бюро «А.Лен» Сергея Орешкина, способное ответить на любой вызов рынка, в ряду других заказов охотно исполняет проекты дорогого жилья. После нескольких крупных жилых комплексов бизнес-класса мастерская Юрия Митюрева выполнила более камерные проекты элитного жилья на островах. Своей «Резиденцией на Суворовском» впервые вступил в этот клуб архитектор Феликс Буянов. Из смежной сферы жилья бизнес-класса поднимаются к элите новые застройщики и авторы проектов: Александр Кицула, Владлен Лявданский, бюро «Т.С.К.–плюс» Алексея Титова, Сергей Рязанцев и др. К сожалению, многие претендующие на элитность новые объекты в центре Петербурга, особенно стилизаторские, остаются анонимными. Вероятно, они отвечают некому сегменту спроса, ориентированному на ретростили. Такие объекты ничего не добавляют архитектуре, но и вида центра не портят. Только вводят горожан в заблуждение.

Неофиты жанра
Типология элитного жилья размывается крупными жилмассивами с амбициозными названиями и архитектурой, которые принялись возводить строительные компании индустриального толка. Комплексы «Граф Орлов» на Варшавской улице и «Премьер Палас» у Леонтьевского мыса, которые строит по проектам архитектурной студии «М 4» ранее известная как производитель экономичного жилья компания «ЛЭК», являют примеры «массовой элиты». Застройщик принимает во внимание главные типологические признаки – особое место, современная инженерия и свободные планировки, добавляет «фишки» в виде причалов или зеленых зон, но пренебрегает камерностью.
Компания «РосСтройИнвест» вывела на рынок даже святого – «Князя Александра Невского». Справедливости ради надо отметить, что автор проекта архитектор Михаил Копков считает элитными только верхние квартиры этого высотного сооружения в Рыбацком – с дальними видами на Неву.
Совмещение жилья разной классности в одном объекте за последний год обозначилось как внятная тенденция. Первым о таком приеме заявил архитектор Михаил Мамошин, поднявший «сливки общества» в пентхаусы дома «Статский советникъ». Потом он предложил еще больше поступиться снобизмом покупателям квартир в доме на Большой Зелениной, 10, а теперь некоторую социальную неоднородность считает продуктивной идеей: «Все-таки элитность нуждается в каком-то буфере. И в градостроительном плане элитный квартал должен соседствовать не с социальным жильем, а с застройкой повышенной комфортности. Чтобы не было резкого перепада, контраста, ощущения изнанки».
«Резервации для избранных» и клубные дома уже не так актуальны. Да и практически гораздо удобнее сочетать в одном доме этажи разной классности. Понятно, жилище на кровле или «пятый фасад» всегда дороже, но в некоторых локациях, по мысли г-на Мамошина, возможно сделать элитными и нижние этажи, устроив отдельные входы в квартиры, наподобие таунхаусов.
Новые в проектировании элитного жилья авторы принесли очередной всплеск интереса к декоративным деталям. Наличники, замковые камни, рустовка, гранитные цоколи и прочая архитектурная атрибутика и раньше с той или иной мерой вкуса применялись для убранства фасадов. Но сейчас изобильный и несколько преувеличенный декор вызывает сложные чувства. Особенно показателен контраст расположенных визави на улице Восстания стеклянно-отрешенного «Эгоиста» Сергея Орешкина с избыточно изукрашенным рокайлем и лепными «девами модерна» дома Василия Питанина. Вот диапазон вкусов «элиты».
Богатой отделкой, плавными линиями фасадов и кровли, а также необычной формой окон обращает на себя внимание новый жилой дом «Центра долевого строительства» на 4-й Советской улице. Узор инкрустации на первый взгляд напоминает фрагменты меандра, странного на фасаде, где больше нет ничего греческого. Оказалось, что это пиктограммы календаря майя, выведенные на фасад вместе с другими знаками этой древней культуры архитектором Владленом Лявданским под влиянием книги Хосе Агуэльеса «Фактор майя». Можно расценить этот поступок как приглашение к дискуссии о символике в архитектуре и значении детали, но автор переходит на пугающую метафизику, называя это «знаком неотвратимости конца» и «темой последних дней».

Эталоны элиты
Архитекторская типология обычно строже рыночной. Например, невзирая на заоблачную цену квадратного метра, Юрий Земцов относит свой дом на Шпалерной ул., 60 к бизнес-классу. Кстати, третья очередь этого громкого и долгого проекта Строительной корпорации «Возрождение Санкт-Петербурга» близка к завершению. Возводится последняя, восьмая стеклянная башня, и только после того, как будут сняты леса, зрители оценят, как арки играют на просвет и продлевается парадная ось на Смольный собор. Сами авторы из бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» считают, что эталонно элитным станет их дом на Фонтанке у Михайловского замка, когда с соседнего участка уберут трансформаторную подстанцию. Исключительное место, всего 20 квартир, главный вестибюль, выполненный как променад с бассейном, большой витраж, зарастающий вьющейся зеленью, – действительно неповторимое сочетание уникальных качеств. Дом на Конной улице тех же авторов удался благодаря роскошному вестибюлю-атриуму.
Заказчик понимает базовый постулат, что элиты много не бывает, поэтому охотно откликается на архитекторское предложение дробить объект на зрительно меньшие объемы. После укромного домика, похожего на куртину, бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» проектирует для компании «Идеал» на том же Крестовском острове комплекс из четырех невысоких зданий вокруг единого большого вестибюля – зимнего сада. От дороги дома защищены чуть более глухими стенами и раскрываются к воде стеклянными эркерами.
«Классика жанра» представлена новыми работами Евгения Герасимова. Дом Stella Maris, построенный по заказу Setl City на берегу Малой Невки, что называется, «элитнее некуда»: всего 15 квартир, собственный причал, бассейн, тренажерный зал и подземный паркинг. Наверху – двухэтажные пентхаусы с кабинетами и террасами. На воду дом выходит застекленными зимними садами.
Любой набор потребительских качеств можно тиражировать, неповторимым остается лишь архитектурный образ, точнее – живая мысль автора. Не исключено, что кто-то попытается повторить подобное средневековой улице членение фасада или четыре набегающие волны кровель, но это будет вторично и пошло, как писать онегинской строфой. И нигде ритм зданий не будет так перекликаться со ступенями гранитного спуска к воде на другом берегу реки. Именно это дорого стоит и оценено коллегами серебряным дипломом на фестивале «Зодчество».
Недавно холдинг RBI сдал еще один дом Евгения Герасимова – восьмиэтажный «Ле Грандъ» на Невском. Все 40 квартир свободной планировки давно распроданы. Проект щедр на общие зоны (1,4 тыс. кв.м) и террасы (480 кв.м).

Резерв неисчерпаем
Евгений Герасимов, как и многие другие авторы, мечтает поработать над реконструкцией под жилье промышленных построек: «Это очень интересная идеология, и к тому же в Петербурге много фабрик. Я думаю, очень скоро из Лондона и Нью-Йорка к нам придет мода в них жить». В ожидании, когда лофт наконец будет востребован петербургскими заказчиками, он оборудовал в этом духе свою мастерскую.
Михаил Мамошин тоже удивлен, что в городе до сих пор нет ни одного лофта. Недавно опубликовано его давнее совместное с архитекторами из Лейпцига предложение по реконструкции под полноценное жилье всего фронта фабричной застройки вдоль Обводного канала. Но тогда дело не двинулось из-за сложного состава собственности. Он отмечает, что кроме мануфактуры Штиглица на Синопской набережной есть заводы Рено на Выборгской и еще много промышленных зон на берегах дельты, «где можно делать всякие чудеса».
Сергей Чобан полагает, что не только фабричный пояс, но и все городские кварталы центра могут стать дорогим жильем. Глубокие курдонеры и сейчас высоко ценятся на вторичном рынке, а вторые и третьи дворы прозябают. Чобан и Герасимов приводят в пример респектабельный дом Толстого, построенный по проекту Федора Лидваля между набережной Фонтанки и улицей Рубинштейна. Он выходит на набережную очень узким фасадом, а вся драматургия развивается внутри квартала.
Евгений Герасимов, автор удачной реконструкции дома на Стремянной, 10, где сохранилась вся структура, но двор санирован, приведен в порядок и накрыт атриумом, предостерегает: «Некоторые понимают реконструкцию как тотальный снос, при котором в лучшем случае остается фасадная стена, а в худшем ее рушат, а потом восстанавливают. Но это фикция. Можно и без перекрытия дворов делать достойную среду».
Третий неисчерпаемый резерв – мансарды и пентхаусы.
Признаки элитности с развитием технологий могут бесконечно уточняться, «джентльменский набор» фишек комфорта – множиться, вкусы и состоятельность клиентов – меняться. Но базовые понятия остаются неизменными: как водится, трижды локация и – актуальный проект известного архитектора. Со смысловым ударением на каждом слове.

Евгений ГЕРАСИМОВ, архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнеры»
– Богатый клиент обычно не вполне знает, чего хочет, ему всегда надо предлагать. У архитектора идей всегда должно быть больше, чем возможностей их реализовать.
Все определяет демография, востребованный метраж, не стоят на месте технологии, как инженерные, так и фасадные. А поиск красоты в архитектуре каждый понимает по-своему, но он вечен, и остановить его нельзя.
Я думаю, проблема взаимоотношений архитектора и заказчика всегда была и всегда будет, как тысячу лет назад. Есть люди воспитанные и невоспитанные, и это зависит не от времени и денег, а от природы человеческой, которая, по-моему, не меняется. С некоторыми заказчиками взаимопонимание было в зачаточной стадии, а потом исчезло, и мы больше не работаем вместе.
Рыночные требования всегда душат архитекторскую мысль, потому что любой заказчик одновременно хочет построить дешевле и краше. То есть ставит перед собой и архитектором неразрешимую задачу, и только некоторые из них понимают, что дешево красиво не бывает.
Понятно, что цель рыночной экономики – это извлечение прибыли. Задача потратить меньше стоит у всех, и вопрос только – насколько меньше. Этот компромисс между затратами и красотой вечен и нормален.

Сергей ЧОБАН, архитектурное бюро nps tchoban voss
– Я думаю, у Петербурга неисчерпаемые традиции в строительстве дорогих доходных домов конца XIX – начала XX века: Лидваль, Леонтий Бенуа. На Крюковом канале, на Каменноостровском и Большом проспектах Петроградской стороны есть потрясающие примеры закрытых и открытых дворов, выходящих либо на водные пространства, либо на городские магистрали.
Для меня в элитном жилье кроме градостроительной композиции важно качество фасадных решений и проработанность деталей. То же относится к входным холлам – до высоты двери, чтобы она была не два метра, а как минимум три, и красиво должно быть все, вплоть до дверной ручки. Думаю, нужно вдаваться в деталь и создавать хорошее, человечное качество архитектуры. Такое жилье должно выглядеть репрезентативно. Ты должен войти в свой холл, вступить на красивую каменную лестницу, возможно, с ковром.
В отношении фабричных или общественных построек, которые переоборудуются в жилые лофты, можно ждать интересных решений из Америки и Англии, а все остальное здесь в общем-то есть. Заказчики ведь ездят по всему миру и быстрее архитекторов понимают, что нужно.
Резерв элиты – якобы второсортные глубокие дворы, где сейчас никто не хочет жить. Только реконструкция должна быть толковой, с сохранением структуры, а то у нас от дворов, которые рисовал Добужинский, скоро ничего не останется. Но иногда заказчик приходит и говорит такие вещи, что мне больно слышать: это снесем, это уберем. Так можно все реконструировать до смерти.
Петербургский спрос я считаю зрелым. Правда, иногда он бывает не очень корректным, но, как правило, люди знают, чего хотят, и формулируют свои мысли. С такими заказчиками мы и стараемся работать.

Михаил МАМОШИН, архитектурная мастерская Мамошина
– Сейчас некая кризисная ситуация в определении нового формата элиты, и заказчикам надо разобраться, чего они хотят. Конечно, архитекторам приятно брать инициативу на себя, но она должна иметь под собой экономическую базу. Я полагаю, через год-два к нам придет новое понимание элиты. На пятнах, которые еще остались в центре, должно формироваться жилье нового уровня, потому что строить там дома другой классности нерентабельно.
Поскольку сегодня нет формата заказа элитного жилья, большую роль играют архитекторы, как локомотивы идей, потому что элитность предполагает индивидуальность. Я полагаю, что сейчас элитное жилье – это целый пул направлений, каждое из которых детерминировано конкретным фактором. Например, если мы строим у воды, то делаем большие квартиры – 150 и даже до двухсот квадратных метров. Сегодня это высшая планка и больше, наверное, делать нельзя, не нужно.
Первый фактор элитности – вид, и особенно вода. Если мы выходим главным фасадом на городской сюжет, это тоже важно. Архитектурно это проявляется эркерами и курдонерами. Второй фактор элитности, тоже в своем роде видовой, – «пятый фасад», когда на доме повышенного комфорта последние два этажа открыты практически на все четыре стороны, и только они – элитные.
Третий момент, в котором мы пока пробуксовываем, – экологичность. Если в доме монолитный каркас и много несущих стен, в которых жуткие сетки армирования, даже мобильный телефон работает с помехами. Человек в условиях цивилизации сенсорно отупел и не всегда это чувствует.
Важный фактор – особая продуманность планировок. Для меня идеал – хорошая петербургская квартира конца XIX – начала ХХ века с черным ходом, но сегодня таких полноценных предложений на рынке нет. По большому счету современными средствами достигнуть того комфорта не удается. Может, нужен отдельный лифт в квартиру? А пока эталоном элитности остаются отреставрированные исторические квартиры.

Текст: Юлия ХОПТА
Фото: архив M&D